topmenu
მთავარი
ეპარქიები
ეკლესია-მონასტრები
ციხე-ქალაქები
უძველესი საქართველო
ექსპონატები
მითები და ლეგენდები
საქართველოს მეფეები
მემატიანე
ტრადიციები და სიმბოლიკა
ქართველები
ენა და დამწერლობა
პროზა და პოეზია
სიმღერები, საგალობლები
სიახლეები, აღმოჩენები
საინტერესო სტატიები
ბმულები, ბიბლიოგრაფია
ქართული იარაღი
რუკები და მარშრუტები
ბუნება
ფორუმი
ჩვენს შესახებ
rukebi
ეკლესია - მონასტრები
ეკლესია - მონასტრები
ეკლესია - მონასტრები
ეკლესია - მონასტრები

 

Малашев В.Ю. - Курганные могильники равнинной части центральных и восточных районов Северного Кавказа I-IV вв. н.э.

<უკან დაბრუნება

Малашев В.Ю.

(г. Москва)

Курганные могильники равнинной части центральных и восточных районов Северного Кавказа I-IV вв. н.э.

Погребальный обряд ранних кочевников Евразии. Материалы и исследования по археологии Юга России. Вып.III.

Сборник статей. Ростов-на-Дону: изд-во ЮНЦ РАН,

2011.-531 с.: илл.

Сборник составили материалыVII международной научной конференции «Проблемы сарматской археологии и истории» темой конференции стал «Погребальный обряд ранних кочевников Евразии». Прошедшей на базе ЮНЦ РАН в Ростове-Кагальнике 11 – 15 мая

Роль и место степного населения средне- и позднесарматского времени в культурно-исторических процессах, протекавших в I-IV вв. н.э. на территории центральных и восточных районов Северного Кавказа, является одной из наиболее важных проблем кавказоведения сарматского времени. Однако, только в последние десятилетия стали намечаться определенные направления в решении данного вопроса. Одно из направлений связано с определением времени сложения аланской культуры Северного Кавказа, другое – с анализом традиций носителей среднесарматской культуры в сложении погребального обряда курганных могильников Нижнего Сулака III-IV вв. н.э. (а также культурно близких курганных некрополей гуннского времени типа Паласа-сырта) и третье – исследованные памятники собственно среднесарматской и позднесарматской культур в степях и предгорьях Северного Кавказа. Остановимся на каждом из них.

Одной из основных проблем изучения аланской культуры Северного Кавказа является вопрос о начальной фазе формирования памятников и основных компонентах – культурных составляющих. Прежде всего, я хочу отметить, что вслед за М.П. Абрамовой являюсь сторонником гипотезы о сложении погребального обряда аланской культуры из двух компонентов: местного, центральнокавказского (Т-образная катакомба – тип I по К.Ф. Смирнову) и степного (наличие курганной насыпи и идея ровика). Далее. Как уже неоднократно отмечалось в литературе, анализ материалов поселений позволил сформировать принципиально новый подход к оценке облика аланской культуры [Габуев, Малашев. 2009 – там  же литература] и ее нижней хронологической границы. Коротко повторю приводимую ранее аргументацию [Габуев, Малашев. 2009, c. 147-150]. Судя по материалам Зилгинского городища, керамика 2-й половины II в. н.э. дает набор форм сосудов и видов орнаментации, которые продолжают существовать и позднее; формы сосудов, близкие посуде аланской культуры, появляются уже в погребениях I – начала II в. н.э. некрополей типа Нижнего Джулата. Данные материалы могут быть дополнены результатами раскопок Алханкалинского, Нижнеджулатского и Брутского городищ. Завершение процесса сложения поселенческого комплекса культуры (оформление керамического комплекса и структуры городищ) происходит во 2-й половине II в. н.э. Курганный могильник Брутского городища дал наиболее ранние погребения, относящиеся ко 2-й половине II в. н.э. При этом погребальный обряд в них предстает уже в сформировавшемся виде, что позволяет предполагать сложение его в более раннее время. Следует заметить, что комплексы позднего II в. н.э., а также в большом количестве погребения 1-й половины III в. н.э. исследованы, кроме Брутского, на некрополях Алхан-калы и Зилги (Бесланский могильник).

То есть, во 2-й половине II в. н.э. аланская культура фиксируется полностью сложившейся, как в отношении керамического комплекса и структуры поселенческих памятников, так и в аспекте, связанном с погребальным обрядом. Исходя из этого, можно предполагать, что данный процесс начался не позднее конца I – начала II в. н.э. и происходил в рамках 1-й половины II в. н.э. На подобную дату косвенно указывают материалы предшествовавшего культурного пласта – Чегемский курган-кладбище, а также курганы-кладбища Заманкульского могильника. Хроноиндикаторы, происходящие из комплексов этих некрополей (лучковые одночленные фибулы вар. 1 и 2, а также зеркала-подвески с боковой ручкой и умбоновидным выступом на обратной стороне), не дают возможности датировать эти памятники позднее конца I – 1-й половины II в. н.э. Исходя из всего сказанного выше, можно предполагать, что участие в формировании аланской культуры должно было принимать степное население среднесарматского времени.

Курганные могильники позднесарматского времени и начала эпохи Великого переселения народов с территории современного Дагестана  (Львовские, Паласа-сырт и культурно близкие ему некрополи) являются опорными в изучении истории Северо-Восточного Кавказа данного времени. К данным материалам обращались многие исследователи, выcказывая мнения относительно их культурной атрибуции [см. историю исследований – Гмыря. 1993; Абрамова. 2007; Малашев. 2008]. Опираясь на выводы своих предшественников [Гаджиев. 1997, Абрамова. 2007], а также дополнив высказанную ранее гипотезу новыми аргументами и материалами, был предложен следующий взгляд на эти памятники.

Погребения могильников Львовский Первый – 2, Львовский Первый – 4, а также часть комплексов Львовского Шестого – подкурганные, чаще под индивидуальной насыпью. Преобладают подбои и катакомбы типа IV по К.Ф. Смирнову (Н-образные); несколько уступают им по численности ямы; катакомбы типа I (Т-образные) встречаются существенно реже. В подбоях, катакомбах типа IV и ямах доминирует ориентировка погребенных в южном секторе. Датировка – III (преимущественно, 2-я половина) – IV (в основном, 1-я половина) вв. [Абрамова, Красильников, Пятых. 2000; 2001; 2004]. В большей степени обрядовые особенности  Львовских могильников восходят  к традициям среднесарматской культуры [Гаджиев. 1997; Малашев. 2008]: во всех памятниках доминирует ориентировка погребенных в южный сектор; среди погребальных сооружений преобладают широкие подбои, а также встречаются широкие прямоугольные ямы; кроме этого, известно одно диагональное захоронение. Таким образом, целый ряд признаков погребального обряда Львовских могильников связан с традициями среднесарматской культуры, которые сохраняются и в позднесарматское время. Однако погребальный обряд Львовских могильников не идентичен обряду среднесарматской культуры; он осложнен наличием в составе погребальных сооружений катакомб и, в ряде случаев, широтной ориентировкой погребенных. Группа погребений в катакомбах типа I ассоциируется с древностями аланской культуры центральных районов Северного Кавказа. Речь может идти о миграции носителей аланской культуры, которые влились в состав потомков носителей среднесарматской культуры. Культура центральнокавказских мигрантов, видимо, повлияла на формирование катакомб типа IV – трансформацию подбоев в полностью оформившуюся камерную могилу под влиянием катакомб типа I. Таким образом, можно сделать вывод о наличии в составе Львовских могильников двух основных культурных компонентов – традиций среднесарматской культуры и традиций аланской культуры. Своеобразие этих памятников Прикаспийского Дагестана позволяет выделить их в самостоятельную культурную группу в системе древностей восточноевропейской степи и Северного Кавказа позднесарматского времени.

С Львовскими некрополями сближается курганный Паласа-сыртский могильник (поздний IV – середина V в.), погребальные сооружения которого представлены, преимущественно, катакомбами типов I и IV. Около 50% сооружений составляют катакомбы типа I: входные ямы ориентированы меридионально с отклонением, камера находится у СЗ стенки входной ямы; погребенные лежат перпендикулярно длинной оси входной ямы [Гмыря. 1993]. Перечисленные признаки сближают их с погребальными сооружениями аланской культуры центральных районов Северного Кавказа. Сходство усиливается наличием у значительной серии катакомб Паласа-сырта аналогичных по конструкции ступенек у задней стенки входной ямы (26 % - по Гмыря, 1993; более 70% - по раскопкам автора 2008 и 2009 гг.). Катакомбы типа IV и немногочисленные подбои составляют около 40%. Изредка встречаются ямы. В совокупности, включающие в себя катакомбы типа IV, подбои и ямы, преобладает южная ориентировка погребенных; в катакомбах типа I ориентировка ЮЗ. По ряду аспектов погребения Паласа-сырта в культурном отношении восходят к Львовским некрополям, генетически связаны с ними и отражают следующий исторический период – эпоху Великого переселения народов [Абрамова.2007]. В основе погребального обряда памятников прослеживаются два компонента: один из них восходит к традициям среднесарматской культуры, другой – к аланской культуре; различия носят количественный характер: преобладание традиций среднесарматской культуры в Львовских и аланской культуры – в Паласа-сырте. При этом полного смешения традиций с выработкой новых обрядовых норм не происходит; в качестве взаимовлияния можно указать, с одной стороны, на распространение южной ориентировки в катакомбах типа I, с другой – на трансформацию подбоев в катакомбы типа IV.

И последнее. Важен факт, что памятники собственно среднесарматской культуры (подкурганные захоронения в квадратных или широких прямоугольных ямах, часто с диагональным положением погребенного, ориентированного в южный сектор) достаточно далеко заходят на юг, вплотную примыкая к предгорьям – с. Ачикулак [Крупнов. 1957, c. 70], с. Коби Шелковского района Чеченской Республики [Березин, Ростунов. 2000, c. 19-20]. Помимо этого, подкурганные захоронения среднесарматской культуры под индивидуальной насыпью были выявлены могильнике Айгурский 2 [Бабенко, Березин. 2009], а также под Невинномысском [работы 2008 г. С.Н. Савенко и С.В. Мячина ]. Для несколько более позднего времени на левобережье Сулака, помимо Львовских могильников, необходимо указать памятник Кохтебе 2 (раскопки автора 2009 г.), который дал комплексы, относящиеся к позднему II – 1-й половине III в. и по времени предшествующие Львовским. Памятник содержит более 60 насыпей; раскопано 6 курганов [Малашев. 2009а]. Особенности обряда (квадратные и широкие прямоугольные ямы, диагональное положение погребенных) позволяют соотнести эти захоронения с традициями среднесарматской культуры, сохранившиеся на территории Северного Дагестана в позднесарматское время.

При этом памятники позднесарматской культуры на территории степной и предгорной полосы Северного Кавказа практически неизвестны; речь может идти о единичных комплексах, не образующих могильников и относящихся, как правило, ко 2-й половине III в. н.э. [Малашев. 2008,c. 156-157] – времени затухания позднесарматской культуры [Малашев. 2009, c. 50]. Влияние носителей позднесарматской культуры на погребальный обряд памятников Северного Кавказа практически не фиксируется. Надо только отметить, что в некоторых захоронениях аланской культуры Северного Кавказа изредка встречается слабо выраженная кольцевая деформация черепов, она также эпизодически фиксировалась и у погребенных из памятников левобережья Сулака (Львовские могильники, Кохтебе 2); однако жесткой культурной этнической нагрузки она несет (достаточно вспомнить наличие ее в разнокультурных группах населения Средней Азии и Казахстана 1-й половины I тыс. н.э.). Это позволяет предполагать присутствие незначительного по численности позднесарматского компонента среди населения региона.

Таким образом, представляется, что в равнинной части Центрального и Северо-Восточного Кавказа, начиная с I в. н.э., фиксируется присутствие носителей среднесарматской культуры и их потомков. По всей видимости, именно это население сыграло важную (возможно, определяющую) роль в культурно-исторических процессах 1-й половины I тыс. н.э. на рассматриваемой территории, инициировало культурные и, видимо, этнические процессы в регионе в указанное время.

ЛИТЕРАТУРА

Абрамова. 2007.  Абрамова М.П. Курганные могильники Северного Кавказа первых веков нашей эры // Северный Кавказ и мир кочевников в раннем железном веке. МИАР № 8. М.

Абрамова. 2000. Абрамова М.П. Красильников К.И., Пятых Г.Г., Курганы Нижнего Сулака. Т. I. МИАР. № 2. М.

Абрамова, Красильников, Пятых. 2001. Абрамова М.П., Красильников К.И., Пятых Г.Г. Курганы Нижнего Сулака. Т. II. МИАР. № 4. М.

Абрамова, Красильников, Пятых. 2004. Абрамова М.П., Красильников К.И., Пятых Г.Г. Курганы Нижнего Сулака. Т. III. МИАР. № 5. М.

Бабенко, Березин. 2009. Бабенко В.А., Березин Я.Б. Сарматские погребения могильников Айгурский 2 и Барханчак 2 (северное Ставрополье) // Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Вып. IX. Ставрополь.

Габуев, Малашев. 2009. Габуев Т.А., Малашев В.Ю. Памятники ранних алан центральных районов Северного Кавказа. МИАР № 11. М.

Гаджиев. 1997. Гаджиев М.С. Между Европой и Азией: Из истории торговых связей Дагестана в албано-сарматский период. Махачкала.

Гмыря. 1993. Гмыря Л.Б. Прикаспийский Дагестан в эпоху Великого переселения народов. Махачкала.

Малашев. 2000. Малашев В.Ю. Периодизация ременных гарнитур позднесарматского времени // Сарматы и их соседи на Дону. Ростов-на-Дону.

Малашев. 2007. Малашев В.Ю. Культурная ситуация в центральных районах Северного Кавказа во II-IV вв. н.э. // Три четверти века. Д.В. Деопику – друзья и ученики. М.

Малашев. 2008. Малашев В.Ю. О культурном единстве Паласа-сыртского и Львовских курганных могильников // Северный Кавказ в древности и в средние века. Махачкала.

Малашев. 2009. Малашев В.Ю. Позднесарматская культура: верхняя хронологическая граница // РА. № 1.

Малашев. 2009а. Малашев В.Ю. Отчет об исследованиях курганного могильника Паласа-сырт в Дербентском районе и курганного могильника Кохтебе 2 в Бабаюртовском районе Республики Дагестан в 2009 г. // Архив ИА РАН, б/н.