<უკან დაბრუნება

Д.В. Белецкий, А.Ю. Казарян

Храм Тхаба-Ерды. Переплетение архитектурных традиций в Горной Ингушетии

http://www.niitiag.ru/pub/pub_cat/khram_tkhaba_erdy

Доклад представлен на втором заседании научного семинара «Монументальное зодчество Средиземноморья и Переднего Востока:

Проблема воздействия культур» (2009).

Расположенный в живописном ущелье Ассы в горной Ингушетии храм Тхаба-Ерды – один из редчайших образцов средневекового зодчества, воплотивший особенности архитектурной традиции стран Закавказья в сопредельном с ним северокавказском регионе. Тому, каким образом с ней переплелись качества, свойственные многовековой местной традиции, посвящена настоящая работа. Часть ее, с более подробным анализом архитектурных деталей и детальным приведением аналогий, составила основу уже опубликованной в «Архитектурном наследстве» (Т. 50) нашей статьи. Этот храм описывают или упоминают многие исследователи Северного Кавказа, начиная со II половины XVIII столетия. И если большинство исследователей видит грузинское происхождение постройки, то дата основания этого своеобразного и «многослойного» сооружения в различных работах «плавает» в рамках 700 (семисот!) лет, от VIII и до XIV века включительно.

Фигурирующая в самых ранних работах датировка постройки временем царицы Тамары (т.е. рубежом XII и XIII вв.) базируется на устном народном предании (1). В работе В.Ф.Миллера, являющейся первой основательной публикацией Тхаба-Ерды, предложена его датировка 830 годом. Эта дата была основана на чтении грузинской надписи, виденной, якобы, Д.З.Бакарадзе за 15 лет до этого на стене храма (2), но позже уже никем не отмеченной.

Е.И.Крупнов, исследовавший Тхаба-Ерды в 1939 г., выделил два периода в строительстве памятника. Автор отметил ряд несоответствий в утверждениях Д.З.Бакарадзе, что послужило одним из аргументов датировки первоначальной части храма временем «не древнее XII в.», при Давиде-Строителе или царице Тамаре. Второй строительный период автор относит ко времени «после XIII века» (3). Ко времени «не ранее XII в.» относил строительство Тхаба-Ерды и Л.П.Семенов (4).

Г.Н.Чубинашвили, посетивший храм примерно в то же время, что и Е.И.Крупнов, сделал самое подробное из всех существующих описание храма, которое дополнил после реставрации памятника в 1969-1971 гг. К сожалению, рукопись была издана гораздо позже, в 2002 г., и практически не известна российским исследователям. Г.Н.Чубинашвили выделил три периода в строительстве основного ядра памятника: VIII-IX вв., рубеж X и XI, и XV-XVI вв., причем уверенно говорил, что на первом этапе это была так называемая трехцерковная базилика (5). Исследование Г.Гамбашидзе, Л.Химшиашвили и М.Антадзе, проводимые в ходе рестарационных работ на памятнике в 1969-1971 г., подтверждаются мнение Г.Н.Чубинашвили (6). Правда, Г.Гамбашидзе видит не три, а два этапа строительства – II половина X в. и XIII-XIV вв., причем первый этап датируется им и по палеографии обнаруженных грузинских надписей (7).

Однако и после этого в трудах как грузинских, так и российских исследователей не прослеживается общего мнения по поводу датировки храма. В частности, археолог В.А.Кузнецов в своей недавно вышедшей работе считает неубедительными опирающиеся на авторитет Г.Н.Чубинашвили рассуждения о «трехцерковной базилике» и «удревнении храма». Ученый считает, что «время сооружения первоначального грузинского храма Тхаба-Ерды… может быть отнесено к первой половине XI в. Тем самым храм Тхаба-Ерды исторически вписывается в контекст миссионерской активности Грузинского феодального государства… составляя лишь часть единой и продуманной политики в отношении северных соседей» (8). Первоначально датировавшая храм XI в. В.В.Пищулина (9), теперь относит его основание к концу IX–X в. (10). Наконец, В.А.Кузьмин отнес к XII-XIV в. При этом никаких следов перестроек в несущих конструкциях здания им не было обнаружено (11). При этом единственный подробный анализ архитектурных форм храма, в том числе и орнаментального убранства, сделан в малодоступной для российских исследователей и никем не учтенной работе Г.Чубинашвили. Наше исследование, отчасти подтвердившее мнение ученого, привело к новой оценке не только этапов создания храма в его нынешнем виде, но и происхождения мастеров, возводивших его в разные столетия, и, более того, позволило уточнить место этого памятника, созданного в результате пересечения культурных традиций во времена, о которых письменные источники почти умалчивают, и остатки архитектурных сооружений являются чуть ли не единственными свидетелями существовавших на Северном Кавказе связей, объектами, испытавшими на себе эти исторические связи.

Церковь проста в планировке. В вытянутый и высокий прямоугольный параллелепипед вписано зальное пространство, разделенное тремя парами сильно выдвинутых пилонов и завершенное на востоке полукруглой апсидой. Пилоны слегка сужаются к концам и по мере роста вверх плавно выступают, сужая пролет между ними и переходя в очертания островерхих стрельчатых арок. Конструкция образованных таким образом «мембран» дважды – в своей средней зоне и ближе к верху – укреплена соединяющие противолежащие пилоны дубовыми балками, горизонтальными связями. Уровень верхней балки условно трактован строителями пятами арок, под которыми вставлены крупные импостные блоки с обращенными к середине пространства орнаментированными профилями. Длинный интерьер зала словно поделен такими «мембранами» на четыре сектора, каждый из которых перекрыт купольным вспарушенным сводом с напуском камней в углах и широко применяемыми в народном зодчестве вайнахов угловыми перемычечными тромпами. В вершинах куполов грузинскими реставраторами оставлены окулусы (были ли фактические основания для этого, остается загадкой), не служащие освещению, поскольку все перекрытие храма завершено двускатной крышей. Необычный ритм пространства наоса определен последовательностью коренастых, но устремленных кверху конструкций арок и чередой останавливающих этот порыв горизонтальных балок. Это достаточно темное пространство завершается на востоке хорошо освещенной алтарной апсидой. Вся эта система мембран и сводов своей техникой кладки, материалом – груботесанным и разноразмерным плотным камнем - контрастирует с перекрытой классической конхой апсидой и некоторыми участками стен, в которых присутствуют хорошо отесанные блоки пористого «ширими». Контрастирует и характер световых проемов: довольно большого двойного алтарного окна, помещенного в широкую арочную нишу, и щелевидных треугольников в стенах наоса.

Снаружи стены основного прямоугольного в плане объема здания завершаются карнизом, подсказавшим реставраторам решение двухскатной кровли по деревянной стропильной основе (12). Не тронутыми восстановительными работами последних десятилетий оказались остатки внешних стен обхода, окружавшего церковь с трех сторон, за исключением восточной. Великолепие храму придают многочисленные рельефы и резные детали, большинство которых ныне находится во вторичном использовании, многие в совершенно случайных местах.

Ознакомление с чертежами и осмотр самого памятника не оставляет сомнений в выкладке его конструкций в разные исторические эпохи, мастерами разных профессиональных строительных традиций. Если кладка апсиды, некоторые участки стен наоса и обхода, а также карнизы связываются с грузинским зодчеством и с традицией стран Закавказья в целом, то исполнение перекрытий и поддерживающих их арок и пилонов выдает принадлежность к вайнахскому строительному искусству, имея многочисленные аналогии в культовых и оборонительных сооружениях ингушей. В ряде мест внутри храма можно и теперь, после заделки швов реставраторами, проследить границу между кладками групп мастеров. Подробно эту задачу выявления стыков кладок еще предстоит решить, и сложность ее состоит в том, что при пристройке пилонов стены церкви находились в полуразрушенном состоянии, так что возводящими внутреннюю структуру были восстановлены и значительные участки стен, как снаружи, так и изнутри постройки, которые местами органично, с перевязью рядов связывались с конструкциями пилонов. При этом вторично использованы импостные блоки в кладке внутренних «мембран», а также орнаментированные арочные и карнизные камни, из которых составлены южная дверь и щелевидные окна в продольных стенах церкви. Эти относительно новые архитектурные формы созданы местными мастерами, тогда как использованные в них детали принадлежат другой, закавказской традиции. Задача изучения памятника представляет собой решение своеобразного ребуса, с которым еще предстоит разобраться и который не терпит скоропалительных жестких выводов.

Вслед за Г.Чубинашвили можно поддержать идею довольно ранней датировки основания церкви и даже наметить версию о ее строительстве в конце VII в. К первому периоду, кажется, следует относить двойное восточное окно, многочисленные консоли с рельефами, выступающими на широкой скошенной грани, и карнизы сохранившиеся отдельными блоками в переложенных участках стен. Эти карнизы в виде плиты с рядом глубоких подковообразных арочек перекликаются с карнизами группы грузинских (Мцхетский Джвари, Самцевриси) и армянских (Аламан, Агарак, Мрен, Мастара, Одзун) храмов второй четверти VII в., хотя и стилизованы несколько необычным способом. Внутренняя поверхность арочек конусообразная, а на нижнее поле блоков нанесены диагональные борозды. Рядами арочек оформлена и бровка сдвоенных алтарных окон, но силуэт этих арок не подковообразный, а полукруглый, а вверху между ними включены бусинки. Ближайшая аналогия такой прорисовки арочек – на карнизах подбарабанных тумб в храме Сурб Хач на Ахтамаре (915-921 гг.).

Большинство сохранившихся, декорированных рельефами консолей присутствует в средней зоне стен храма, но, судя по небрежности установки, оригинальное их положение нарушено. Подобия этим консолям можно встретить в средневековом зодчестве Закавказья, в частности, в Чкондидском соборе в Мартвили X в., без рельефов – в базилике Цицернаванка (VII в.), соборе Мрена (639 г.), в интерьере Одзунского храма (40-е гг. VII в.), но по месту своего расположения, по функции и декору ближайшими аналогами им следует считать консоли зальных церквей армянской области Ташир, на юго-востоке древней полиэтничной провинции Гугарк/Гогарена. Там, в церквях Куртана, Гюлагарака, Вардаблура (Джиграшена) середины и второй половины VII в. они расположены в средней зоне стен основного объема, обращены в обходы и, вероятно, несли подпружные арки или деревянные балки их перекрытий. Именно такую функцию обоснованно предполагал Г.Н. Чубинашвили для консолей Тхаба-Ерды. Известны и два угловых консольных блока из этого ряда с рельефами ангелов. Фотография одного из них есть в отчете Гамбашидзе (13), другой обнаружен нами среди фрагментов, снесенных местным жителем к себе во двор из соседнего селения, куда они попали задолго до начала серьезного изучения памятника.

От первоначального здания, вероятно, сохранились и апсида с конхой, сложенной красивым клинчатым сводом, в отличие от остальных «ложных» арок и сводов храма (14). С самого начала мог существовать и обход вдоль северной, западной и южной стен церкви с толстыми внешними стенами, явно несущими перекрытия галерей. Структура зальной церкви с трехсторонней галереей формируется в зодчестве Закавказья уже в раннесредневековую эпоху. Наряду с отмеченными храмами в армянском Ташире следует указать множество грузинских образцов, часто именуемых давно устаревшим термином «трехцерковная базилика».

Стилистика украшений трех входов в западную галерею Тхаба-Ерды перекликается с обрамлением алтарного окна храма, с характером драпировок на рельефах. Своеобразный рисунок орнамента плитообразной базы колонн центрального портала имеет единственную, кажется, аналогию в «трехцерковной базилике» Касагина (древний Касачи) в Кударо, недалеко от Цхинвали, относимой ко второй половине X в (15). В основании тех же колонок, сдвоенных, как это распространено в Армении и Грузии, видим диски в виде кольца с шаром посередине – мотив, который в том же исполнении присутствует на базах колонн фасадной аркатуры и на базе древнейших подкупольных пилонов церкви Аменапркич в Санаине (60-е гг. X в.), на алтарных капителях церкви Карапет в Санаине (вторая половина X в.). Поиск истоков косой насечки с чередованием направлений по одной и другой диагоналям на резных рамах боковых западных входов и алтарных окон Тхаба-Ерды, заставляет вспомнить еще отражающее античную прорисовку обрамление портала Текорского храма в Армении (80-е гг. V в.), оформление граней грузинских и армянских стел (вероятно, VII-VIII вв.). Но прямолинейный характер «штриховки» имеет ближайшее сходство (опять-таки не подобие) с рельефом бровок южного фасада собора в Еразгаворсе (Ширакаване) 890-914 гг.

Близость орнаментации алтарных сдвоенных окон и порталов западной галереи исследуемого храма – лучшее доказательство принадлежности самих галерей, боковые из которых завершены апсидами, ко времени строительства зальной церкви. Сперва было возведено основное здание, сразу или вскоре к нему примкнули галереи (видны швы примыкания боковых апсид к центральной).

Окна на восточном фасаде имеют аналогии в раннесредневековом зодчестве стран Закавказья. Ближайшие варианты с узкой колонкой, с оформлением арок спаренной бровкой, с полем тимпана над ними, ограниченного поверху единым архивольтом, присутствуют среди армянских памятников VII в. Это, прежде всего, крестообразная церковь в селении Нор Кянк близ Артика (первая половина VII в.), зальная церковь Ташира в Хобардзи, своеобразные подобия такого решения в Куртане и Гюлагараке. Другие варианты решений двойных окон были довольно распространены в Армении как в V-VII, так и в XIII вв. Известные примеры двойного окна в Грузии относятся исследователями к более позднему времени - это, прежде всего, церкви Курсиети (VIII-IX в.), Цхинвали (ц. Кавтиса, VIII-IX в.) (16), Цирколи (сер. IX в.) (17), Дарквети (X-XI в.) (18) и в Мгвимеви (малая церковь, XIII в.) (19). Но именно в этих грузинских постройках, а также в армянских церквях начала XIV вв. в Арени и Нораванке, двойное окно изнутри помещено в арочную нишу, то есть аналогично решению в памятнике Ингушетии.

Входы в саму церковь – в западной и южной стенах, - во время поздних ремонтов, в связи с частичной перекладкой стен были сужены. Южный вход на своих первоначальных местах сохранил оригинальные базы широкого портала, на которых относительно недавно исследователями фиксировались спаренные колонки, обильно украшенные резьбой не только по шаровидным концам, но и по поверхности фустов. Фрагменты этих колонок ныне лежат в интерьере храма. Характер покрытия колонок резьбой ограничивает их создание XI в., когда этот прием был распространен в грузинском зодчестве (начиная с Никорцминды, 1010-1014 г.). Рядом с ними лежат и арочные блоки с орнаментом из «ложечек», принадлежавшие архивольтам порталов церкви. Тип орнамента на них, широко распространенный уже в VII в., особенно в Армении, с наиболее близкой прорисовкой элементов представлен на грузинской церкви в Надарбазеви X в.

Особого внимания заслуживают резные импостные блоки под нынешними арками интерьера и под пятами архивольта западной рельефной композиции. В обоих случаях разница в стилистике и характер установки этих камней свидетельствует в пользу их вторичного применения. Еще несколько подобных блоков можно встретить в кладке стен и среди находок археологов. Аналоги им присутствуют на некоторых памятниках X-XI вв.: импосты в виде толстого вала под широкой полкой в дублированном виде имеются в церкви Сурб Карапет Санаина второй половины X в.; орнаменты – на Ишханском соборе 1032 г. и на храме в Эредви (906 г.) (20). Монументально исполнены поставленные в ряд гроздья винограда на полках нескольких импостов. Подобные примеры ряда гроздей, без стебля лозы, встречаются крайне редко, например, на импосте под пятой карниза западного фасада Кутаисского собора (21). Напоминают такие гроздья и не детализированные формы орнамента горизонтальной тяги на западном фасаде Свети-Цховели. Все эти резные блоки первоначально могли венчать «классические» вертикальные пилоны и подразумевали хороший обзор в относительно светлом помещении.

Таким образом, рассмотренные до сих пор орнаментальные детали могли быть созданы в X-XI вв. Стилистическая разница исполнения между ними и карнизами храма очевидна. Но, если Г.Н. Чубинашвили датировал нынешние карнизы церкви XI в., то наш анализ позволяет отнести их к более позднему времени. Дело в том, что все четыре орнаментальных мотива на этих карнизах, каждый из которых присутствует над одним из фасадов, известны в зодчестве X-XI вв., но они же применялись и позднее, некоторые вплоть до XIV в., что заставило произвести более тщательный анализ. В первую очередь следует отметить довольно простую, но необычную для X-XI вв. форму карниза. Его скошенная орнаментированная полоса ограничена сверху и снизу гладкими валиками, а венчает карниз узкая полка. Такая форма карниза редко, но все же встречается на памятниках 12-14 вв., например, на церкви Сурб Григор или Тиграна Оненца в Ани (1215 г.).

Орнамент карниза северного фасада Тхаба-Ерды, пожалуй, наиболее архаичен. Это так называемые «треугольники» с концентрически расходящимися «лепестками». Очень похожий орнамент присутствует на южном портале церкви Аменапркич Санаинского монастыря (60-е гг. XI в.), а на карнизах появляется только в первой половине XI в., в несколько другой прорисовке элементов – в Никорцминде и Кацхи, а в более близкой нашему памятнику, например. в Ишхани в Тао и в зальной церкви монастыря Сапара. Если датировка этой церкви X в. верна, то следует заключить, что этот тип орнамента после XI в. нам остается не известным.

Карниз, проходящий над восточной стеной, украшен одним из самых распространенных грузинских орнаментов XI-XIV вв. (22). Это так называемый «S-образный» орнамент, который в ранних интерпретациях встречается на грузинских храмах XI в., а в форме «более стройного, с более подчеркнутыми завершениями каждого сустава орнамента» - на памятниках XII-XIII вв. Кроме этого своего определения разницы между группами рассматриваемого мотива, Р.О. Шмерлинг отметила, что «значение хронологического показателя имеет и связь S-образного побега с обрамлением, ограничивающим полосу этого орнамента: явление, совершенно не встречающееся за рубежом XI в.» (23). Орнамент на Тхаба-Ерды не связан узелками с его обрамлением, его стебли стройны, а их центральный конец чуть выдвинут и расширен округлой формой, что также перекликается именно с подобными орнаментами конца XII – XIII вв. в Кватахеви, Цугругашене, церкви в селе Саритата, относимой к «развитому средневековью», на плите алтарной преграды из Питарети (1213-1222) (24), обрамлении входа храма в с. Тигва (1152 г.) (25), наличнике окна храма Св. Саввы в монастыре Сапара (вторая половина XIII в.).

Южную стену храма венчает горизонтальный карниз с направленными слева направо семичастными пальметтами или виноградными листьями, включенными в кольца плетения лозы. Типологически довольно редкий в грузинском зодчестве, этот мотив в близких исполнениях присутствует на церкви Магалаант-Эклесиа в Цинарехи, относимой по стилистике к концу XII – началу XIII в., и на широком нижнем вале карниза Сафарского храма Св. Саввы.

Структуру орнамента на западном карнизе составляет извивающийся S-образными элементами стебель, в образованных которым треугольных полях помещены обращенные вверх и вниз пятичастными пальметтами. Несколько орнаментов на церквях Цугругашени (I четв. XIII в.) (26), Кватахеви, Сафары, Гударехи (нач. XIII в.) (27), Питарети (второе десятилетие XIII в.) (28) проявляют наибольшую близость.

Наконец, орнамент нижней тяги западной скульптурной композиции перекликается с карнизом на том же фасаде, хотя составлен из более пластичных, крупных профильных пальметт. Не найдя ему буквальных аналогий (29), воздержимся от датировки, но отметим, что саму раму в том виде, который она имеет сейчас, со стрельчатым профилированным архивольтом, возможно датировать именно XII-XIII вв. В это время, вероятно, была создана основная часть западной стены из ровных блоков плитняка, которая конструктивно была плохо связана с продольными стенами (30).

«Ктиторская» композиция на западном фасаде храма, вся целиком составная. В ее центре представлен Христос (31). Справо, скорее всего, находится изображение ктитора. Левая фигура была зарисована Миллером, но через тридцать лет большей ее части уже не было на месте. Недавно ее обнаружили в одном из окрестных сел, после чего она впервые нами была обследована. Это изображение бородатого мужчины с епитрахилью. По сторонам от головы находятся горизонтальные выступы, напоминающие перекрестие у Спасителя и, как будто, имеющие на концах расширения с украшением бусинками. С этих выступов, которые не обозначены на рисунке Миллера, свисают крупные виноградные грозди. По сторонам от головы фигуры сохранилась надпись «Георгий епископ» (32), что подтверждает предложенную ранее атрибуцию Г.Г. Гамбашидзе, видящего в изображении портрет Кветерского епископа (33). Согласно его прочтению по предоставленной нами фотографии, надпись состоит из восьми букв грузинского церковного письма "асомтаврули", гласит «g(iorg)i ebi(s)k(opo)s-i», с сокращением обоих слов, что могло определяться недостатком места. Г.Г. Гамбашидзе датирует надпись по палеографии второй половиной X – первой половиной XI в., отмечая аналогии ее особенностей на других лапидарных надписях из храма Ткоба-Ерды (34).

Следует отметить, что фигура сидящего на престоле Христа, в нарушение принятой особенно на Востоке субординации, значительно ниже предстоящих ему епископа и светского лица. Так что, скорее всего взаимное расположение фигур Спасителя и предстоящих Ему ктиторов первоначально было совсем другим.

В тимпане восточного окна в Тхаба-Ерды изображен Самсон, борющийся со львом и две фигуры (вероятно, ктиторов), предстоящих Христу. Предмет в руках самой левой фигуры, преподносимый Христу, не совсем ясен – его выветренность не допускает точной атрибуции. Чубинашвили трактовал это изображение моделью купольной церкви, возможно крестовидного плана (35), к чему присоединяемся и мы. В связи с этим можно вспомнить о былом существовании по центральной оси западной «ктиторской» композиции модели крестообразной купольной церкви, установленной, наверняка, во время перекладки композиции, на плиту октагональной формы, которая, в свою очередь, была поставлена на голову образа Христа. Многие исследователи обращали внимание на несоответствие формы этой модели и самого памятника, пытаясь найти этому объяснение. Учитывая сногие нестыковки в кладке западной композиции, можно осторожно предположить, что в нее была вставлена объемная (но сколотая или стесанная) модель сооружения, первоначально находившаяся на фронтоне памятника. Подобные акротерии в виде купольных храмов хорошо известны в архитектуре Грузии и Армении. В этом плане очень показателен зальный храм в Монастери (Шида Картли, II пол. XIV в.), имеющий модель купольной церкви на западном фронтоне и голову барана на восточном (36). Судя по аркатуре на барабане модели из Тхаба-Ерды, эта деталь относится ко второму строительному периоду памятника.

Фрагменты модели из Тхаба-Ерды нам известны лишь по изображениям и фотографиям (купольная часть до недавних боевых событий хранилась в Чеченском государственном объединенном музее в г. Грозном) и вопрос о ее первоначальном предназначении остается открытым. Тем не менее, даже если она и не является изображением Тхаба-Ерды, проблема первоначальной формы этого храма остается не решенной. Ведь если мы правильно трактуем предмет в руках фигуры в тимпане восточного окна, перед нами опять модель купольной постройки, и можно допустить, что изначально Тхаба-Ерды был не зальной церковью, а имел купол. Ответ на этот вопрос могут дать лишь специальные археологические исследования.

Нельзя обойти вниманием и рельефы на кронштейнах, или консолях, находящихся во внешней стене и имеющих основную скошенную, обращенную к зрителю фоновую поверхность. В основном – это погрудные изображения людей с моделированием форм крупными чертами и складками. Исключение составляют две консоли. На одной из них – профильная фигура стрелка из лука, на другой – животного, возможно, лани или оленя. Эти два образца присутствуют на разных фасадах: западном и южном. Однако можно предположить их первоначальное нахождение на одной стене, в одном ряду и обращенными друг к другу. Тогда их можно трактовать фрагментами единой композиции (Евстафий Плакида?). К этому ряду должны были принадлежать и угловые блоки с образами ангелов.

Наконец, внутри постройки лежит известная ранее, но не удостаивавшаяся внимания консоль с изображением двух обращенных прислоненными друг к другу мордами животных. Правое из них, похожее на кота, наверняка представляет льва, а левое, несомненно, - сэнмурва, знаменитого фантастического зверя иранского культурного мира. Его изображения известны в средневековом искусстве стран Закавказья, наиболее ранним из которых, вероятно, был образ на барабане (возведен около 620 г.) собора Эчмиадзин, где выступал в единой композиции с погрудными образами апостолов в медальонах (37). Пример кажется весьма примечательным и с точки зрения аналогии присутствия сэнмурва и рельефных бюстов - предположительно апостолов, - в едином ряду внешней декорации исследуемого памятника. Этот же рельеф на консоли имеет значение для датировки убранства Тхаба-Ерды, имея ближайшую аналогию на отмеченном уже обрамлении проема в Касагина. На редкость похожи композиция обращенных друг к другу животных, облики обоих львов, черты морды сэнмурва на касагинское существо. К этому следует добавить и подобие морд этих образцов мордам дракона с архитрава двери церкви Кваисис-Джвари в той же области Кударо (38).

Таким образом, результаты проведенного анализа основной части резного убранства храма, как и проведенное Г.Г. Гамбашидзе исследование надписей на рельефах и черепицах (39), свидетельствуют о возведении Тхаба-Ерды в конце X – начале XI в.

Самым сложным, по-прежнему, остается установление времени основания храма Тхаба-Ерды. То ли это произошло еще в конце VII в., а по Г.Н. Чубинашвили – в VIII-IX вв., но затем впервые восстанавливался в XI в., то ли его основание следует отнести ко второй половине X в., а первую реконструкцию к XI в. Нельзя исключать и варианта существования лишь одной фазы строительства вплоть до XII-XIII в., а именно строительства в первой половине XI в. Тогда все обнаруженные подобия особенностей этого памятника образцам раннесредневекового зодчества Закавказья можно объяснить удаленным расположением Тхаба-Ерды от основных центров его развития и свести к отражению в этом храме провинциальных тенденций развития грузинской архитектуры XI в., допускающих сочетание новых строительных и художественных приемов со старыми, архаическими.

Строители первого этапа Тхаба-Ерды, скорее всего, происходили из области Кударо, с памятниками которой – Эредви, Касагина, Надарбазеви, - отмечено большое число аналогий, и, главное, эти аналогии проявлялись в особенностях, крайне редко встречающихся в других памятниках Грузии. Особо важным кажется обстоятельство возведения этого храма вне Грузии, что могло быть возможным только в условиях развития влиятельной, сильной христианской Грузии, делавшей привлекательной ее духовные ценности в среде соседей. Именно таким периодом был самый конец X и первая половина XI в. – эпоха расширения государственности и беспрецедентного развития Грузинской Церкви. И в этом смысле определения исторически обусловленного периода возведения северокавказского храма следует согласиться с оценками В.А. Кузнецовым и Г.Г. Гамбашидзе.

Результаты предварительного анализа приводят пока к осторожному выводу о принадлежности нынешних карнизов Тхаба-Ерды концу XII – первой половине XIII в., а это не исключает, что сохранившаяся в устной традиции легенда о возведении храма царицей Тамарой, если и не имеет буквального исторического подтекста, то отражает акт восстановления постройки в эпоху очередного расцвета грузинского государства – в XII-XIII вв.

В таком состоянии Тхаба-Ерды простоял еще пару столетий, пока вновь не подвергся разрушению, причем очень сильному, после которого был реконструирован ингушскими мастерами не ранее XV в., на что указывал Г.Н. Чубинашвили. Многочисленные резные блоки, собранные в завале, были установлены в случайные места. К этому времени относятся высоко расположенные узкие стрельчатые окна в южной стене храма. Подобная форма световых проемов хорошо известна в поздней горской архитектуре (напр. Саниба в Архоне, храм Георгия в Дзивгисе) и не имеет никакого отношения к боевым постройкам (они не могли быть бойницами для стрельбы из лука, как то утверждает В.А. Кузьмин (40) - для такой стрельбы делались широкие проемы, что, кстати, указывает на позднюю датировку башен, имеющих именно узкие проемы). Точное время этого ремонта Тхаба-Ерды установить сложно, однако для обоснования датировки позднесредневековой эпохой можно привести новое кирпичное перекрытие раннехристианской базилики Болнисский Сион в Грузии. Его центральный неф разделен поперечными арками на шесть равных зон, каждая из которых перекрыта вспарушенным сомкнутым сводом. Применены и знакомые по памятнику Ингушетии воздушные деревянные связи, правда, в других местах структуры (41). Надо отметить, что подобные «купольные» своды встречаются и в ингушских святилищах (напр. Делите в Карте), которые были построены, скорее всего, в XVI-XVII вв. Но датировка этих памятников, так и их соотношение с Тхаба-Ерды требует особых исследований.

Касаясь позднесредневековой строительной традиции ингушей, представленной, прежде всего, функционально различными башенными сооружениями, которые интересны своими глубоко архаическими истоками, «выступающими, - по словам Л.А. Перфильевой, - в роли чудом сохранившегося реликтового звена исчезнувших великих культур» (42), следует признать и разделяемое нами ее мнение о том, что идеи древних цивилизаций могли попадать на северокавказскую почву и в XVI-XVIII вв., будучи заранее адаптированными в поздних течениях восточного христианства и ислама.

Признание это связано с возможностью новой интерпретации одного памятника башенной архитектуры в Армении. Находится он рядом с селом Даштадем области Арагацотн, в непосредственном соседстве с крестообразной церковью VII в., и, судя по характеру знаков, оставленных мастерами-каменщиками, датировать башню следует второй половиной IX или самым началом X в. Сохранился лишь нижний ярус башни, представлявший собой, скорее всего, мавзолей: в глухих, чуть сужающихся кверху стенах, с западной стороны оставлен лишь один маленький проем, расположенный выше человеческого роста. Объемная композиция и размеры сооружения напоминают как башенные погребальные сооружения Северной Сирии (Пальмира) и южных провинций Малой Азии (Демирджили), так и многофункциональные башенные постройки народов Северного Кавказа, среди которых особенно выделяются образцы Ингушетии. История развития башенной архитектуры, как отдельной области творчества, еще во многом не раскрыта. Учет существования подобных сооружений и в далекой от кавказского региона Италии, где до сих пор в городах Тосканы высятся жилые башни-палаццо эпохи романики, готики и раннего Ренессанса (Флоренция, Сан-Джиминьяно), еще раз убеждает во взаимосвязанности развития архитектурных традиций на всем пространстве Средиземноморья, Передней Азии и Кавказа.

ПРИЛОЖЕНИЕ Д.В. БЕЛЕЦКОГО

Уже после данного доклада от Г.Гамбашидзе нами была получена информация, что пять архитектурных деталей из Тхаба-Ерды, вывезенных в Грузию после реставрации храма в нач. 1970-х гг., находятся ныне в фондах Телавского государственного музея. Благодаря активному содействию Гиви Гайозовича и сотрудников указанного музея я получили возможность ознакомиться с этими блоками. Прежде нам они были известны лишь по фотографиям в отчете Г.Гамбашидзе, а также по не очень подробным чертежам Л.Химшиашвили (43) и считались нами утраченными. Это три блока от арки, на одной из граней которой имелась пространная посвятительная надпись, фрагмент капители с изображением животного и орнаментированная деталь с вертикальным валиком на обороте, назначение которой нам пока не ясно.

Кроме того, 8 блоков сохранились в фондах Национального музея Чеченской Республики (бывший Чеченский государственный объединенный музей) и также были недавно мной осмотрены. Это плита с надписью грузинским церковным письмом «асомтаврули» «Христос, возвеличь патриарха Востока Мелхиседека, аминь», верхняя часть модели храма и шесть орнаментированных деталей (из них четыре – это фрагменты карнизов, которые мы относим к рубежу XII и XIII вв.).

Два других орнаментированных блока из той же группы камней являются фрагментами одного пояса и в Тхаба-Ерды более аналогий не имеют. Камень, из которого они исполнены, плотной кристаллической структуры, розового цвета - он другой породы, нежели пористый «ширими» остальных резных деталей Тхаба-Ерды. Один из этих блоков угловой, причем его форма указывает на то, что он происходит из облицовки какой-то крупной граненной конструкции. Таковой может быть либо выступающая апсида, либо восьмигранный барабан. Первый вариант в данной ситуации практически исключен. Это лишний аргумент в пользу осторожного предположения о первоначальном завершении храма куполом.

Упомянутый фрагмент модели храма, находившейся до недавнего времени на западном фасаде в составной «ктиторской» композиции, покрыт рельефной резьбой со всех сторон, что предполагает его круговой обзор. Это дает основание считать модель акротерием, стоявшим изначально на коньке фасадного щипца. На задней стороне этого фрагмента в настоящее время имеется паз, нарушивший рельеф. По свидетельству Г.Н.Чубинашвили, была подтесана и нижняя, ныне утраченная, часть модели (44). Видимо, подтеска была сделана в более позднее время, когда акротерий был установлен в «ктиторской» композиции. Кстати, на этой детали имеются остатки окраски красной охрой. Подобная окраска прослеживается и на других архитектурных деталях Тхаба-Ерды, причем следы «полихромии» присутствуют лишь на блоках, которые по стилю относятся к рубежу X и XI вв.

Примечания

1. См. напр. Штедер. Дневник путешествия в 1781 году от пограничной крепости Моздок во внутренние области Кавказа // Северный Кавказ в европейской литературе XIII-XVIII веков. Нальчик, 2006. С.272-273; Далгат Б.К. Первобытная религия чеченцев и ингушей. М., 2004. С. 126.

2. Впрочем, сам Бакарадзе не настаивал на точности ее прочтения (Миллер В.Ф. Археологические экскурсии // Материалы по археологии Кавказа. Вып. I. М., 1888. С. 21).

3. Крупнов Е.И. Грузинский храм «Тхаба Ерды» на Северном Кавказе. // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. АН СССР, вып. XV, М., 1947. С. 123-125. Несколько ранее в прочтении Бакарадзе сомневался А.Генко (Генко А.Н. Из культурного прошлого ингушей // Ингуши. Саратов, 1996. С. 496).

4. См. напр. Семенов Л.П. Археологические и этнографические разыскания в Ингушетии в 1925-1932 годах. Грозный, 1963. С. 98; Семенов Л.П. К вопросу о культурных связях Грузии и народов Северного Кавказа // МИА №23. С. 302-306.

5. Чубинашвили Г.Н. Ткоба-Ерди (к вопросу о культурных связях Ингушетии и Грузии) // Чубинашвили Г.Н. Вопросы истории искусства, исследования и заметки, Т. II, Тбилиси, 2002; Чубинашвили Г.Н. К вопросу о культурных связях Грузии и Ингушетии. Тезисы докладов X сессии отдела общественных наук Академии наук Грузинской ССР. Тбилиси, 1941.

6. Химшиашвили Л., Антадзе М. Результаты реставрационных работ, произведенных на Тхаба-Ерды // Дзеглис Мегобари № 26, 1971. С. 65-75 (на груз, яз.); ГамбашидзеГ. Г. Отчет об археологических изысканиях в христианских храмах Тхаба-Ерды и Алби-Ерды в Ингушетии. // Археологические исследования в Грузии в 1969 году. Тбилиси, 1971; Гамбашидзе Г.Г. К вопросу о культурно-исторических связях средневековой Грузии с народами Северного Кавказа. // II международный симпозиум по грузинскому искосству. Тбилиси, 1977. Отд. оттиск доклада; и др.

7. Гамбашидзе Г.Г. Грузинская апостольская церковь и памятники христианской религии и грузинского культурного круга в странах Северного Кавказа (к истории религиозно-культурных взаимоотношений средневековой Грузии и Северного Кавказа) // 20 веков христианства в Грузии. Тбилиси, 2004. С 303. (на груз. яз.).

8. Кузнецов В.А. Христианство на Северном Кавказе до XV в. Владикавказ, 2002. С. 115. Переиздано с небольшими дополнениями: Пятигорск, 2007.

9. Пищулина В.В. Христианское храмовое зодчество Северного Кавказа периода средневековья. Ростов-на-Дону, 2006. С. 65.

10.   Пищулина В.В. Христианский храм Тхаба-Ерды и Алби-Ерды в истории архитектуры Северно-Восточного Кавказа // Архитектурное наследство, № 50. М., 2009. С. 64.

11. Кузьмин В.А. Христианский храм Тхаба-Ерды в горной Ингушетии. Результаты исследования и реставрации // Архитектурное наследство, №48. М., 2007. Полную библиографию работ об этом памятнике см. в недавно изданной нашей статье (Белецкий Д.В. Казарян Д.В. Тхаба-Ерды. Предварительные результаты нового исследования храма в Ингушетии // Архитектурное наследство. Т. 50. М., 2009. С. 73–94).

12. Кузьмин В.А. Христианский храм … Указ. соч. С. 29.

13. ИА РАН. Научный архив: Гамбашидзе Г.Г. Полный отчет об археололгических исследованиях, связанных с реставрационными работами в храме «Ткоба Ерды» (Чечено-ингушская АССР, осень 1970 года). Тбилиси, 1971.

14. Клинчатый свод сохранился также в перекрытии одного из склепов в южном приделе.

15. Меписашвили Р., Цинцадзе В. Архитектура нагорной части исторической провинции Грузии – Шида-Картли. Тбилиси, 1975. С. 78, 81-83.

16. Меписашвили Р., Цинцадзе В. Архитектура нагорной части исторической провинции Грузии – Шида-Картли. Тбилиси, 1975. С. 30, 33.

17. Чубинашвили Г.Н. Архитектурные памятники VIII и IX века в Ксанском ущельи // Ars Georgica, 1. Тбилиси, 1941. С. 16-17; Меписашвили Р., Цинцадзе В. Архитектура нагорной части исторической провинции Грузии – Шида-Картли. Тбилиси, 1975. С. 22-25.

18. Шмерлинг Р.О. Церковь в селении Дарквети // Ars Georgica, 6, 1963. С. 185-186, рис. 3.

19. Гомелаури И. Мгвимеви. Памятник грузинской архитектуры XIII века. Тбилиси, 1982. Табл. 7, 19, 24. Двойные проемы, но несколько другой формы, есть, например, в храме Баграта в Кутаиси, в Пудзнари и Зедазени.

20. Меписашвили Р.С. Памятник архитектуры в сел. Эредви (906 г.) // Ars Georgica, № 4. Тбилиси, 1955. Табл. 35 (на груз. яз., русское резюме).

21. Н.П.Северов. Опыт реконструкции Кутаисского собора Баграта // Ars Georgica. Т.5. Тбилиси, 1959. Рис. 13 (реконструкция).

22. Утверждению об «отмирании» этого мотива в XI в. (Чубинашвили Г.Н. Ткоба-Ерди (к вопросу о культурных связях Ингушетии и Грузии) // Чубинашвили Г.Н. Вопросы истории искусства, исследования и заметки, Т. II, Тбилиси, 2002. С. 151) противоречат приведенные далее примеры.

23. Шмерлинг Р. Купольный храм в Икви // ARS GEORGICA. Разыскания Института истории грузинского искусства. Серия А – Древнее искусство. Вып. 7. С. 186.

24. Шмерлинг Р.О. Малые формы в архитектуре средневековой Грузии. Тбилиси, 1962. табл. 73, 1.

25. Меписашвили Р., Цинцадзе В. Архитектура нагорной части исторической провинции Грузии – Шида-Картли. Тбилиси, 1975, с. 109, илл. 99.

26. Alpogo-Novello A. and others. Art and architecture in medieval Georgia. Louvain-la-Neuve, 1980, табл. 356.

27. Шмерлинг Р.О. Малые формы в архитектуре средневековой Грузии. Тбилиси, 1962. табл. 59, 79.

28. Чубинашвили Г.Н. К вопросу о национальной форме архитектуры прошлого // Ars Georgica, № 3. Тбилиси, 1950, табл. 87.

29. Он имеет относительное сходство с орнаментом на плите алтарной преграды из Цебельды (XI-XII вв.) (С датировкой поздним XI в., «может с переходом рубежа XII века» см.: Шмерлинг Р.О. Малые формы в архитектуре средневековой Грузии. Тбилиси, 1962. С. 163, табл. 58. С датировкой 1172 г. см. в альбоме: Кравченко А.В., Каралашвили Н.И. Грузинский орнамент. Тбилиси, 1959. Табл. 43, рис. 2).

30. Кузьмин В.А. Христианский храм… Указ. соч. С. 26.

31. Чубинашвили Г.Н. Ткоба-Ерди (к вопросу о культурных связях Ингушетии и Грузии) // Чубинашвили Г.Н. Вопросы истории искусства, исследования и заметки, Т. II, Тбилиси, 2002. С. 152.

32. Вероятно, эту надпись видел Бакарадзе (Миллер В.Ф. Археологические экскурсии // Материалы по археологии Кавказа. Вып. I. М., 1888. Рис. 32).

33. Гамбашидзе Г.Г. Три лапидарные надписи епископа Георгия (X в.) из христианского храма Ткобя-Ерда (Ингушетия) // Археология, этнология, фольклористика Кавказа. Тбилиси, 2004. C. 47-48.

34. Выражаем благодарность Г.Г. Гамбашидзе за результаты его анализа этой надписи, по которому им готовится отдельная публикация.

35. Чубинашвили Г.Н. Ткоба-Ерди (к вопросу о культурных связях Ингушетии и Грузии) // Чубинашвили Г.Н. Вопросы истории искусства, исследования и заметки, Т. II, Тбилиси, 2002. С. 148.

36. Об этом памятнике см.: Андгуладзе Н.И. Архитектурный ансамбль Тирского монастыря. Тбилиси, 1976. Табл. XII, XIII.

37. Казарян А.Ю. Кафедральный собор Сурб Эчмиадзин и восточнохристианское зодчество IV-VII веков. М., 2007. С. 78-111. Фото рельефа с сенмурвом см.: Там же. Ил. 86.

38. Меписашвили Р., Цинцадзе В. Архитектура нагорной части исторической провинции Грузии – Шида-Картли. Тбилиси, 1975. Ил. 74.

39. Гамбашидзе Г.Г. Из истории связей Грузии и Ингушетии в Средние века. Тезисы IV Крупновских чтений // Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Вып. VIII. Крупновские чтения. 1971-2006. М., 2008. С. 98-99.

40. Кузьмин В.А. Христианский храм Тхаба-Ерды в горной Ингушетии. Результаты исследования и реставрации // Архитектурное наследство, №48. М., 2007. С. 26.

41. Сакварелидзе Т. Болнисский Сион. Тбилиси, 1983. Чертежи и фото на с. 6-8. О восстановлении храма см.: Гвердцители Р. О первоначальной форме свода перекрытия среднего нефа и кровли Болнисского Сиона // II Международный симпозиум по грузинскому искусству. Отд. оттиск доклада. Тбилиси, 1977

42. Перфильева Л.А. Традиции средиземноморской античности в позднесредневековом зодчестве Северного Кавказа: к вопросу типологии культуры // Архитектурное наследство. Т. 50. М., 2009. С. 36.

43. Химшиашвили Л., Антадзе М. Результаты реставрационных работ, произведенных на Тхаба-Ерды // Дзеглис Мегобари № 26, 1971. Рис. 3: Н-1, Н-2, Н-3, ЧК-1, ОРН-1.

44. Чубинашвили Г.Н. Ткоба-Ерди... С. 153.

• ჩრდილოეთ კავკასიის ქართული ძეგლები